Выходной. Не
календарный, а какой-то другой. Тягучий, пасмурный, квартирный. В нём так близко друг к другу переплетаются непреодолимые
противоречия: печаль одиночества и вдохновенное уединение; светлая грусть и полное отчаяние; уютный покой
и муки творчества.
Должно быть, примерно в такой день, сидя с
гитарой на смятой постели, в прокуренной
комнате и жуткой депрессии, Клептон написал «Tears
In Heaven», песню, посвященную погибшему сыну. В одинокой
комнате, наблюдая, как сгущаются сумерки, которые, не выдерживая темноты,
зажигаются огнями в окнах напротив. Из такой
же комнаты не выходил Бродский, игнорируя «возгласы счастья», бессмысленно пытавшиеся
прорваться сквозь дверь. А включенный телевизор Лейна Стэйли из Alice In Chains в течение двух недель освещал его труп, лежащий на
диване, впитывавший в себя последнюю дозу спидбола.
Одна единственная комната, в которой
живут воспоминания, теплятся надежды, и душа пылает огнем. Её мистический обиталец
сгорает ночью, как Феникс, а к утру возрождается из пепла, чтобы дописать
песню. Там рождается музыка и умирает поэт.
Иногда
он всё же выходит на улицу. Тогда его песня начинает отражаться в витринах,
звучать в речах прохожих и петлять вверх по улицам. По улицам Филадельфии.
Photo by Eric Wigandt
Комментариев нет :
Отправить комментарий