2/28/2014

while my guitar gently weeps



Выходной. Не календарный, а какой-то другой. Тягучий, пасмурный, квартирный.  В нём так близко друг к другу переплетаются непреодолимые противоречия: печаль одиночества и вдохновенное уединение;  светлая грусть и полное отчаяние; уютный покой и муки творчества.

Должно быть, примерно в такой день, сидя с гитарой  на смятой постели, в прокуренной комнате и жуткой депрессии, Клептон написал «Tears In Heaven»,  песню, посвященную погибшему сыну. В одинокой комнате, наблюдая, как сгущаются сумерки, которые, не выдерживая темноты, зажигаются огнями в окнах напротив. Из  такой же комнаты не выходил Бродский, игнорируя «возгласы счастья», бессмысленно пытавшиеся прорваться сквозь дверь. А включенный телевизор Лейна Стэйли из Alice In Chains в течение двух недель освещал его труп, лежащий на диване, впитывавший в себя последнюю дозу спидбола. 

        Одна единственная комната, в которой живут воспоминания, теплятся надежды, и душа пылает огнем. Её мистический обиталец сгорает ночью, как Феникс, а к утру возрождается из пепла, чтобы дописать песню. Там рождается музыка и умирает поэт.

      Иногда он всё же выходит на улицу. Тогда его песня начинает отражаться в витринах, звучать в речах прохожих и петлять вверх по улицам. По улицам Филадельфии.





Photo by Eric Wigandt

Комментариев нет :

Отправить комментарий